Сегодня нам сложно представить, как выглядели улицы Вязьмы в первые дни послевоенной разрухи. Сухие цифры о 95 процентах жилого фонда, стёртого с лица земли бомбёжками, утраченных памятниках архитектуры, разрушенных заводах и фабриках передают лишь толику той катастрофы, которая постигла наш город за годы оккупации. Вязьма была близка к тому, чтобы утратить статус населённого пункта и навсегда исчезнуть с карты Смоленской области. Но вязьмичи не допустили такого исхода: отстояв Отечество на фронтах Второй мировой, они повыше закатали рукава и вступили в новый бой, на сей раз – на трудовом фронте.
Каждый год уходят от нас те, кто ещё помнил Вязьму во всей её послевоенной «наготе». Пять лет назад, в канун Дня освобождения Смоленщины, увидела свет книга вязьмички Г.Ф. Григорьевой. В название её был вынесен вопрос, который всё чаще можно услышать от представителей нашего, далёкого от войны поколения: «А вам-то что война сделала?». На 228-ми страницах своей книги Галина Фёдоровна смогла исчерпывающе ответить на этот вопрос. На них навсегда запечатлён облик Вязьмы – такой, какой она осталась лишь в воспоминаниях старожилов. Вязьмы сожжённой, испепелённой, поруганной, но – непобеждённой… Публикуем отрывок из этой книги.
…Война закончилась. Пришли домой те, кто уцелел в этой страшной войне. Вернулись очень немногие из тех, кто добровольно или принудительно уехали работать в Германию. В основном те, кому было к кому возвращаться. Некоторые предпочли начать новую жизнь в других краях. В городе было очень мало жилья, а работа – в основном, строительство.
Дел в городе был непочатый край, но многие в 1946-1947 годах откликнулись на призыв уехать по договору на работу и постоянное жительство в Прибалтику, Калининград, Донбасс. Моя подружка Лена уехала с матерью и вернувшимся отцом в Ригу. Там обещали работу, жильё и давали деньги на переезд. К ним собиралась приехать и старшая сестра Лены. Мне было грустно расставаться с подружкой, но я радовалась за них – они будут все вместе и жить будут не в землянке.
В город потянулись жители из ближайших полуразорённых деревень. Многие перевозили дома. На берегу нашего оврага появилась новая улица новосёлов.
В 1947 году мы с одноклассниками закончили учёбу в 7 классе, сдали экзамены и отпраздновали получение свидетельств в актовом зале. Родители, как могли, принарядили нас и устроили чаепитие с булочками. Нас поздравляли учителя, желали нам успешной жизни. Мы искренне благодарили учителей, дарили им букеты, для чего оборвали все цветы с ближайших к городу полян. Это была ещё одна наша общая победа, наш общий с учителями праздник. Мы танцевали под гармонь до утра.
По этому случаю из белого ситца тётей Аксютой «на руках» (без использования швейной машинки) бьло сшито мне платье с матросским воротником. И ситец, и воротник –
это единственное, что осталось от вещей из привезенного нам Валей чемодана. Всё остальное было отдано в обмен на продукты и вещи ещё в деревне или порадовали сестёр обновками уже в Вязьме. На ногах у меня были мои – купленные мне – новые чёрные туфельки с ремешком и пуговичкой. Что они мне малы, было ясно ещё при покупке, но продавались единственные туфли. Мама поняла меня. Мне шёл шестнадцатый год, это были первые туфли в моей жизни. До войны летом у меня были сандалии или спортивные тапки. В военное время – ботинки, лапти, мужские полуботинки, мамины сапоги. Мама поверила моему объяснению, что туфли совсем не жмут, что это самое то, что надо. Домой с выпускного вечера я возвращалась босиком.
Из нашего класса только пятеро встретились осенью 1947 года во вновь отстроенной (из сохранившихся коробок двух соседних зданий) первой средней школе на улице Ленина. В 1950 году моя мечта сбылась. Я закончила учёбу в школе и поступила в институт. В 1955 году я защитила диплом и вступила в самостоятельную взрослую жизнь.
Город расчистили от развалин и восстановили всё, что можно было восстановить. Вернувшись из эвакуации 12 октября 1943 года, на месте города мы увидели сплошные развалины. О бывших жилых кварталах напоминали только полуразрушенные церкви. Их осталось меньше половины от церквей, возвышавшихся над городом до войны.
Просьбы о разрешении вернуться в Вязьму мама направляла в адреса Смоленского облсовета и Вяземского горсовета без указания точных адресов. Смоленск ещё не был освобождён, а Вяземский горсовет находился в Калужской области. Смоленск был освобождён 25 сентября 1943 года, но мы получили разрешение Смоленского облсовета от 9 сентября 1943 года на въезд в город Вязьму.
При нашем приезде вместо здания вокзала мы увидели у железнодорожных путей вагон с надписью «Вязьма». Но железнодорожные пути уже были, и поезда шли на Смоленск. Горсовет уже размещался в Вязьме в одноэтажном деревянном здании бывших яслей на улице Пролетарской (позже переименованной в улицу Докучаева).
В городе уже было электрическое освещение, работал хлебозавод, функционировала больница в одном из сохранившихся жилых зданий на улице Бебеля. В приспособленном помещении у Фроловского моста была открыта баня, на Советской площади в полуразрушенном здании работал магазин. В трапезной Богородицкой церкви функционировал кинотеатр, спешно восстанавливали школу в сохранившейся коробке бывшей музыкальной школы. В сохранившихся частных деревянных домах безвозмездно жили по несколько семей. Многие жили в землянках и шалашах, сооружённых женщинами и детьми.
Но все выходные дни и вечера после работы взрослые и работающие подростки отдавали субботникам по расчистке завалов и чистке кирпичей. Все знали, что нужно восстанавливать жильё и необходимые городу предприятия. Все верили в то, что город будет восстановлен. Мечтали о том, что он будет не хуже разрушенного, а лучше, краше.
Город восстановили. Вернее, восстановили всё, что можно было восстановить. О довоенном городе напоминают только сохранившиеся церкви, здания парикмахерской у Смоленского моста, почты, бывшего роддома, музыкальной школы, редакции газеты, первой средней школы, школы на Комсомольской улице да нескольких жилых домов.
Город построили заново. Планировка центра города изменилась. Исчезли маленькие улочки и переулки. Территория городского сада увеличилась за счёт уничтоженного немцами гостиного двора. В период моей учёбы в средней школе мы ходили на субботники по восстановлению нашего городского сада. Начали восстанавливать аллеи, высаживая вдоль них кусты акаций. В кинотеатре появилось фойе – в обустроенном помещении церкви, освободившемся после отъезда вслед за фронтом цензуры полевой почты. Фойе украшали портреты наших маршалов, написанные нашим местным художником.
Едва ли не первым вновь построенным зданием в городе было здание кинотеатра «Победа». Его построили на противоположной стороне маленькой площади, перед бывшим кинотеатром. Но центр города перестал быть административным центром. Здесь тихо и пустынно. Берега зарастают кустами. Жизнь переместилась на окраины. Появились новые улицы, жилые микрорайоны вокруг города. Построены новые промышленные предприятия. Это новый, современный город. В нём, наверное, удобнее жить. И это хорошо. Мы мечтали об этом. Для него чистили кирпичи и верили в то, что так и будет. Он и сейчас – мой самый любимый город.
Но моё оборванное войной детство возвращает мою память в довоенный провинциальный город, утопающий в зелени садов и парков. Город с булыжными мостовыми, гужевым транспортом, гостиным двором, театром, застроенными набережными. Постоянно толпящимися покупателями в гостином дворе, окриками возниц на улицах центра города в адрес зазевавшихся пешеходов, игрой духового оркестра в городском саду. Папами, играющими на улице в городки и гоняющими голубей, беспечными, бесконечными играми детворы. Город, в котором надо было ходить по улицам и не всё время смотреть под ноги, как велела мама, а обязательно смотреть и на встречных. Среди них большая часть – твои родственники или давние знакомые. Надо со всеми обязательно поздороваться, иначе маме будет указано на не очень хорошо воспитанную дочку.
Став взрослой, я побывала в Суздале, Костроме, Ростове Великом, Торжке. Я на какое-то время как будто возвращалась в своё детство – так много было знакомого. Мой любимый город мог стать достойным звеном в «Золотом кольце» России. Кто, по какой реституции вернёт нам город, создававшийся многими поколениями наших далёких предков в течение почти тысячелетия? Его планомерное разрушение можно объяснить только как возмещение зла врагами за невыполненное обещание стереть с лица земли Москву и Ленинград…
Подготовила Мария Киселёва.
